Онлайн книга «Черный крестоносец»
|
В салоне находилось восемь человек, семь из которых устроились с напитками. Выбор Натана Пирса, сидевшего с Марикой на заднем диване, пал на виски, в то время как ее бокал был наполнен портвейном. Губернатор и полковник Клермонт на другом диване и доктор Молиньё и майор О’Брайен, устроившиеся в креслах, тоже предпочли виски. В третьем кресле восседал преподобный Теодор Пибоди, но со стаканом минералки и выражением праведного превосходства на лице. Единственным человеком без какого-либо напитка был Джон Дикин. Помимо того обстоятельства, что угощать преступника с подобной репутацией само по себе было немыслимо, он все равно просто физически не смог бы поднести стакан к губам, поскольку руки у него были связаны за спиной. Лодыжки ему тоже связали. Он сидел на полу в крайне неудобной позе, сгорбившись, возле выхода в коридор со спальными купе. За исключением Марики, которая время от времени бросала на него обеспокоенный взгляд, остальные пассажиры словно бы и не видели в присутствии Дикина ничего из ряда вон выходящего. На фронтире жизнь стоила дешево, а страдания были настолько привычным явлением, что едва ли заслуживали внимания, не говоря уже о сочувствии. Пирс поднял свой стакан: – Ваше здоровье, джентльмены! Честное слово, полковник, я и подумать не мог, что армия путешествует с таким комфортом. Неудивительно, что наши налоги… Клермонт резко перебил его: – Армия, маршал, не путешествует с таким комфортом. Это личный вагон губернатора Фэрчайлда. У вас за спиной два спальных купе, по заведенному порядку предназначенных для губернатора и его жены – в данном случае для губернатора и его племянницы, – а далее по коридору столовая, тоже их личная. Губернатор любезно предложил нам путешествовать и столоваться с ним. Пирс снова поднял стакан: – Что ж, браво, губернатор! – Он замолчал и недоуменно взглянул на Фэрчайлда. – В чем дело, губернатор? Вы как будто чем-то обеспокоены? Губернатор и вправду выглядел несколько озабоченным. Он казался бледнее обычного, лицо вытянуто, губы поджаты. Он выдавил улыбку, залпом осушил свой стакан и затем наполнил его снова, после чего попытался изобразить небрежный тон: – Дела государственной важности, мой дорогой маршал, дела государственной важности. Жизнь законодателя, знаете ли, это не одни лишь приемы да балы. – Нисколько в этом не сомневаюсь, губернатор. – В миролюбивом тоне Пирса засквозило любопытство. – Но как вы оказались в военном эшелоне, сэр? Я имею в виду, вы же гражданское лицо… – В подвластном ему штате, Натан, – перебил его О’Брайен, – губернатор обладает всей полнотой военной власти. Ты не можешь не знать этого. Фэрчайлд с важностью подхватил: – Возникли кое-какие вопросы, требующие моего личного внимания и присутствия в форте Гумбольдт. – Он бросил взгляд на полковника, и тот едва уловимо покачал головой. – Большего сказать, увы, не могу. Во всяком случае, на данный момент. Маршал кивнул, по видимости удовлетворенный ответом, и от дальнейших расспросов воздержался. В салоне воцарилось молчание, до некоторой степени неловкое, нарушившееся лишь дважды с приходом Генри, высокого, невероятно худого и едва ли не мертвенно-бледного стюарда, который в первый раз пополнил содержимое стаканов пассажиров, а во второй – подкинул поленьев в печку. Между тем голова Дикина опустилась на грудь, глаза закрылись. Либо он отстранился от окружающего мира, либо по-настоящему заснул, что было отнюдь не простой задачей для человека в столь неудобной позе, вынужденного сохранять равновесие, пусть и безотчетно, под воздействием все более хаотичного раскачивания вагона. Поезд, выйдя на относительно ровный участок, набрал скорость и теперь сильно кренился то на одну сторону, то на другую. Неустойчивость хода доставляла неудобство даже на обитых бархатом сиденьях. |