Книга Веди меня через бури горы Химицу, страница 134 – Мицуно Вацу

Вместе с теплом вернулась усталость. Сонливость, боль в прошедших такой тяжёлый путь ногах. Но это было не важно. Проверив, что на коже больше не мерцал иней, я быстро начала распахивать слои одежды Таичи.

Меня не беспокоило, что Нао видел меня совершенно нагой, что тануки грустно кряхтел рядом – меня занимал только самурай, в котором я не чувствовала жизни ровно до тех пор, пока не легла на него, прижимаясь к груди со шрамом и обхватывая его руками и ногами. Только тогда слабое биение сердца ещё можно было почувствовать.

Стоило мне обнять Таичи, как Нао укрыл нас той частью заснеженной одежды, которая не осталась под замерзшим самураем в качестве какой-никакой защиты от покрытых снегом камней. Немного повернув голову, я увидела, как глаза Нао засветились, и над всей нашей маленькой компанией появился тонкий слой льда, не дающий тепла, но хотя бы защищающий от ветра и снега.

Затем Нао стал котом – большим двухвостым нэкоматой. Он свернулся клубочком в ногах Таичи, куда я уже не могла дотянуться. Тануки тоже не остался в стороне – сняв шляпу, он сел у головы самурая, просовывая под неё хвост, как подушку. А лапками мягко обхватил его уши, согревая.

Не так я представляла себе обнажённые объятия с мужчиной, который мне нравился… Ох, не так. Но в те страшные минуты, когда я вслушивалась в сердцебиение Таичи, страшась, что оно может стихнуть, мне было не до сетований на такую жестокую иронию жизни.

Всё, что я могла делать – это ждать. Ждать, что самурай очнётся, и надеяться, что ямаубы не выберут этот миг для нападения. Во избежание последнего нужно было ещё и бороться со сном.

А в голове билась мысль: «Зачем ты пошёл в бурю, Таичи? Зачем…»

ТАИЧИ

Мне снился удивительный сон, в котором разумный самурай решил поверить в бредовую сказку и отправился на поиски горы Химицу. Ночью. Через бури. Я мысленно посмеивался над сумасшедшим, но с интересом ждал, к чему же его приведёт столь опрометчивая глупость.

Потом я почему-то оказался в его теле. А может, был в нём изначально… Во снах всегда сложно было знать наверняка.

Тело ломило от холода, пальцы на ногах простреливало болью при каждом шаге, а глаза, истерзанные летящим в лицо снегом, ничего не видели.

Сколько я уже шёл?.. Час? Два?

Чернота зимнего леса давно осталась позади, и теперь меня окружали только камни, крутые склоны горы и белая пелена снежной бури. Если для поиска Химицу нужно было потеряться в ней, то мне явно это удалось.

А потом я упал. Может споткнулся обо что-то, скрытое сугробом, а может, не смог бороться с особо сильным порывом ветра.

Падение было долгим – я катился с какого-то склона, врезаясь в выступающие камни, пока последний удар о жёсткий снег не выбил из груди весь воздух.

Нужно было встать – в лютом холоде меня могло спасти только движение. Но тело не слушалось, а боль, преследовавшая на протяжении всего пути, милосердно начала отступать.

Выросший в Гокаяме, я, конечно, знал, что это милосердие было обманчивым. На самом деле боль означала жизнь, а её угасание – медленную смерть. Мне предстояло замёрзнуть навсегда, и в этом сомнений уже не было.

Однако избавление от боли как раз и делало всё происходящее похожим на сон.

С последним усилием открыв глаза, я увидел кроваво-красное пятно в белой пустоте.