Книга Веди меня через бури горы Химицу, страница 57 – Мицуно Вацу

В ночном саду мягко журчал ручеёк и стрекотали какие-то насекомые. С неба светила убывающая луна, окружённая веснушками звёзд. «После его путешествий, граф, наверное, сразу бы понял по ним своё местоположение. Жаль, что меня никто не учил астрономии или навигации. Эти науки пригодились бы мне больше, чем французский».

Под изогнутым деревом на краю сада что-то зашуршало. Я дёрнулась, вспоминая хищника из леса, но моим ночным гостем оказался какой-то маленький зверёк, сразу скрывшийся из виду.

– Кажется, я ясно дал понять – выходить нельзя, – тихий мужской голос нарушил покой моего созерцания природы.

Я быстро встала, пытаясь шагнуть обратно в дом, но лишь ударилась носом о жёсткую грудь Таичи.

– Ой.

– Сядь, где сидела, – приказал он, выходя на порог и надевая гэта.

Для себя он, конечно, отодвинул стену-дверь пошире, но сразу закрыл её снаружи, отрезая мне путь к отступлению.

– Я пойду, – быстро сказала я, дёргая задвижку.

– Я велел сесть, – повторил Таичи.

– А я сказала – пойду!

Мужлан снова оправдал своё прозвище, дёрнув меня за руку и заставив опуститься на порог.

– Грубо, – буркнула я.

– А ты по-другому не понимаешь.

– Что ты сказать?!

– Что ты хочешь сказать, – жёстко поправил он. – Или «что ты сказал». Учи язык быстрее.

От такой вопиющей наглости, у меня затряслись руки.

– Я тут…

– Здесь, – снова прервал меня Таичи.

– Я здесь всего одна день…

– Один.

– Я. Здесь. Всего. Один. День. Как. Можно. Выучить. Язык. За. День?! – процедила я, вскакивая на ноги и поднимаясь на порог, чтобы смотреть в наглые глаза мужлана. – Зачем спасал, если так относишься?

– Госпожа дома тебе уже всё объяснила.

– Я тебя спрашиваю!

– Лицо красивого лотоса, а манеры необразованной гайдзинки. Ужасное сочетание.

Теперь я уже знала, что слово «гайдзин» было оскорблением. «Необразованная гайдзинка» – тем более. Что-то там про «красивый лотос» Таичи мог засунуть себе куда подальше. А пока мне нужно было научить его манерам.

Первым порывом, конечно, была пощёчина, но я сдержалась, всё-таки храня в памяти благодарность за спасённую жизнь. В отсутствии насилия моим единственным оружием оставались слова.

– На сколько языках вы говорите, господин Мацудайра? – спросила я и быстро добавила. – Не трудитесь исправлять. Я сделала ошибку в слове «скольких».

– На двух. Родной и китайский, – спокойно ответил он.

– А я на трёх. Английский и французский. На вашем с трудом, но говорю. Вы обучены наукам?

– Да. Военному делу, счётному искусству, астрономии и многому другому.

– Хорошо. Счётные науки – это арифметика? Я ей обучена. А также истории, литературе, немного музыке и каллиграфии. Последнее не в счёт. Вы умеете танцевать кадриль?

– Что? – нахмурился Таичи.

– Кадриль, – я сделала несколько прыжковых па, не отводя взгляда от своего оппонента. – Танец.

– Я умею танцевать, а не скакать, как заяц.

Усмешка мужлана не могла разозлить меня ещё больше, поэтому я просто её проигнорировала.

– Танцы бывают разными. Не важно. Вы считаете себя образованным человеком?

Таичи улыбнулся. Спокойно и даже… красиво.

– Нет, – сказал он, разрушая весь мой коварный план по восстановлению справедливости.

– Почему?! – раздражённо воскликнула я.

– Потому что образование – это не только науки или умения. Это опыт и знания, которые даёт каждый прожитый день. Тот, кто называет себя образованным – глуп. Лучше быть человеком, стремящимся к познанию.