Книга Веди меня через бури горы Химицу, страница 58 – Мицуно Вацу

Патетичный монолог, сказанный для моего понимания нарочито медленно, был самым подлым, что этот мужлан мог выдать.

– Но ты ведь хотела, чтобы я сказал «да»? – мягко спросил он. – Хотела доказать, что образована не меньше меня, и что моё оскорбление тебя обидело?

– Если всё понимаешь, зачем обижаешь?

– Затем, чтобы ты разозлилась и доказала, что я неправ.

Теперь я нахмурилась уже с искренним непониманием.

– Я доказала. Только что.

– Нет, – холодно сказал Таичи. – Ты сравнила тепло воды с гладкостью шёлка. Несоизмеримые понятия. Правда в том, что ты – гайдзинка. Привыкни к этой мысли, пойми, насколько это серьёзное оскорбление в моей стране. Сделай всё, чтобы ни у кого больше не возникло даже мысли так тебя назвать. Только так можно уберечь мою семью.

– Хорошо! – воскликнула я, поднимая руки. – Сдаюсь! Я гайдзинка. Но я не необразованная!

– Ещё как. Ты можешь быть самым просвещённым мыслителем в своей Англии. Но здесь ты не знаешь ничего. И это тоже лучше усвоить сразу, чтобы обучение у моей матери было в толк. – Таичи замолчал, изучая моё лицо. – Ты краснеешь. Злишься?

– Да!

– Имеешь право. Но и меня должна понять. Я проявил слабость, когда спас тебя и привёл в свой дом. Я побоялся кары духов за отказ нуждающемуся в помощи, а в итоге обрёк семью на преступление, из-за которого мы все можем умереть с позором.

– Ты злишься на себя, но вымещаешь злость на мне? – уточнила я, готовясь сменить прозвище Таичи с «мужлана» на «негодяя».

– Я злюсь на себя за слабость, а на тебя – за беспечность. Но я ничего не вымещаю. Я ускоряю твоё обучение.

«То есть это так теперь называется?.. – мысленно негодовала я. – Господин, вы, вроде, в тёмном кимоно, зачем белый халатик святого на себя натягиваете?»

– Мотидзуки, – внезапно выдал он.

«Полнолуние», – перевела я и недоверчиво посмотрела на небо, с которого всё ещё светила убывающая луна.

– Это твоё новое имя рода, – уточнил Таичи. – Мать просила передать. Утром будешь представляться слугам уже полным именем.

– Почему Мотидзуки?

– Потому что в этой ветви её рода очень много дочерей примерно твоего возраста. Если кто-то начнёт искать или спрашивать, не нужны будут лишние уточнения. Люди сами подумают то, что им угодно, и поставят тебя на место любой из тех девушек, о которых слышали.

Договорив, Таичи поднял задвижку и открыл проход в дом, красноречиво намекая, что мне пора вернуться.

– Мотидзуки Минори, – быстро сказала я, протягивая ему руку. – Приятно познакомиться.

На самом деле ничего приятного в повторном знакомстве с мужланом не было, особенно после того, как Таичи устало выдохнул:

– Ты не можешь первая представляться мужчине. Особенно тому, кто старше и выше по положению. И зачем тянешь ладонь?

– Для рукопожатия! – рявкнула я, пряча обе руки за спину.

– Поклон, госпожа Мотидзуки. Только поклон. Никаких прикосновений.

– Ой, всё!

Я зашла обратно в большой зал и с самым недовольным видом потопала в свою комнату.

– Про лотос ничего не скажешь? – донеслись мне вслед слова Таичи.

– Что?

– Ты обиделась, когда я назвал тебя гайдзинкой, начала спорить с описанием «необразованная», но ни слова не сказала про «лицо красивого лотоса».

Я быстро развернулась, возвращаясь к нему. Теперь, стоя на два порожка выше, я могла смотреть на Таичи с особой издёвкой.